», «Уединённый домик на Васильевском » и знаменитый отрывок «Гости съезжались на дачу… ». Повесть неоднократно экранизирована.

Сюжет

Сюжет повести обыгрывает излюбленную Пушкиным (как и другими романтиками) тему непредсказуемой судьбы, фортуны, рока. Молодой военный инженер немец Германн ведёт скромную жизнь и копит состояние, он даже не берёт в руки карт и ограничивается только наблюдением за игрой. Его приятель Томский рассказывает историю о том, как его бабушка-графиня, будучи в Париже, проиграла крупную сумму в карты. Она попыталась взять взаймы у графа Сен-Жермена , но вместо денег тот раскрыл ей секрет трёх выигрышных карт. Графиня, благодаря секрету, полностью отыгралась.

Германн, соблазнив её воспитанницу, Лизу, проникает в спальню к графине, мольбами и угрозами пытаясь выведать заветную тайну. Увидев Германна, вооружённого пистолетом (который, как выяснилось впоследствии, оказался незаряженным), графиня умирает от сердечного приступа. На похоронах Германну мерещится, что покойная графиня открывает глаза и бросает на него взгляд. Вечером её призрак является Германну и говорит, что три карты («тройка , семёрка, туз ») принесут ему выигрыш, но он не должен ставить больше одной карты в сутки. Второе условие - он должен жениться на Лизе. Последнее условие Германн впоследствии не выполнил. Три карты становятся для Германна навязчивой идеей:

…Увидев молодую девушку, он говорил: «Как она стройна!.. Настоящая тройка червонная». У него спрашивали: который час, он отвечал: - без пяти минут семёрка. - Всякий пузастый мужчина напоминал ему туза. Тройка, семерка, туз - преследовали его во сне, принимая все возможные виды: тройка цвела перед ним в образе пышного грандифлора, семёрка представлялась готическими воротами, туз огромным пауком. Все мысли его слились в одну, - воспользоваться тайной, которая дорого ему стоила…

В Петербург приезжает знаменитый картёжник миллионер Чекалинский. Германн ставит весь свой капитал (47 тысяч рублей) на тройку, выигрывает и удваивает его. На следующий день он ставит все свои деньги (94 тысячи рублей) на семёрку, выигрывает и опять удваивает капитал. На третий день Германн ставит деньги (188 тысяч рублей) на туза. Выпадает туз. Германн думает, что победил, но Чекалинский говорит, что дама Германна проиграла. Каким-то невероятным образом Германн «обдёрнулся» - поставил деньги вместо туза на даму. Германн видит на карте усмехающуюся и подмигивающую пиковую даму, которая напоминает ему графиню. Разорившийся Германн попадает в лечебницу для душевнобольных , где ни на что не реагирует и поминутно «бормочет необыкновенно скоро: - Тройка, семёрка, туз! Тройка, семёрка, дама!..»

Работа над повестью

Сюжет «Пиковой дамы» был подсказан Пушкину молодым князем Голицыным, который, проигравшись, вернул себе проигранное, поставив по совету бабки на три карты, некогда подсказанные ей Сен-Жерменом. Эта бабка - известная в московском обществе «усатая княгиня» Н. П. Голицына , урождённая Чернышёва, мать московского губернатора Д. В. Голицына .

1. В рукописных черновиках герой назван Германом; возможно, второе «н» было добавлено издателями под влиянием немецкого написания.
2. Фраза «его зовут Германном» включает в себя конструкцию «звать + твор. падеж», которая в русском языке того времени употреблялась только с именем; в других произведениях Пушкин также следует этому правилу.
3. Кюхельбекер, свободно владевший немецким языком, в своем дневнике называет героя повести Германом, то есть наличие двойного «н» не играло для него определяющей роли.

Мнения и оценки

• Владислав Ходасевич сближал «Пиковую даму» с другими пушкинскими произведениями о «соприкосновении человеческой личности с тёмными силами»:

До разговора с графиней Германн сам шел навстречу чёрной силе. Когда же графиня умерла, он подумал, что замысел его рушится, что все кончено и жизнь отныне пойдет по-старому, с тем же капитальцем и нетронутыми процентами. Но тут роли переместились: из нападающего он превратился в объект нападения. Мертвая старуха явилась к нему. «Я пришла к тебе против своей воли, - сказала она твердым голосом, - но мне велено исполнить твою просьбу» и т. д. Однако те, по чьей воле она пришла исполнить волю Германна, насмеялись над ним: не то назвали ему две верных карты и одну, последнюю, самую важную - неверную, не то в последний, решительный миг подтолкнули его руку и заставили проиграть все. Как бы то ни было, возвели почти на предельную высоту - и столкнули вниз. И в конце концов - судьба Германна буквально та же, что и судьба Павла с Евгением: он сходит с ума.

• Д. Мирский выделял «Пиковую даму» из произведений Пушкина как «лучшее и характернейшее для него произведение в прозе»:

Изложить её вкратце невозможно: это шедевр сжатости. Как и «Повести Белкина», это произведение чистого искусства, занимательное только как целое. По силе воображения она превосходит все, что написал Пушкин в прозе: по напряженности она похожа на сжатую пружину. По неистовому своему романтизму она близка к «Гимну Чуме» и к стихотворению «Не дай мне Бог сойти с ума». Но фантастический романтический сюжет влит в безукоризненную классическую форму, такую экономную и сжатую в своей благородной наготе, что даже Проспер Мериме, самый изощренно-экономный из французских писателей, не решился перевести её точно и приделал к своему французскому переводу всякие украшения и пояснения, думая, вероятно, что наращивает мясо на сухом скелете.

– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m"aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c"est l"estomac… dites que c"est l"estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.

Относительно времени написания повести «Пиковая дама» нет полной ясности: учёные сходятся во мнении, что она написана, вероятно, в октябре 1833 года в Болдине, но всё же не могут назвать точно дату, поскольку рукопись до сих пор не обнаружена.

Интрига повести, положенная в основу сюжета, взята Пушкиным из устного рассказа князя С.Г. Голицына, приятеля поэта, о своей бабушке Наталье Петровне Голицыной и секрете трёх выигрывающих карт, которым она якобы владела. Рассказ Голицына послужил поводом для мистической истории о молодом офицере, одержимом желанием выиграть в карты состояние, преступающем моральные и нравственные нормы ради достижения своей цели, и трёх таинственных картах, знание которых должно обеспечить выигрыш. Для того чтобы выведать секрет трёх карт, Германн — герой повести — воспользовался доверием Лизы, воспитанницы старой графини, хозяйки тайны, и стал невольной причиной внезапной смерти графини. Призрак графини, явившись ночью Германну, называет ему эти три карты, и, казалось бы, теперь, владея секретом, Германн сможет выиграть целое состояние.

Что же привлекает нас в этой повести? Занимательность и таинственный сюжет? Безусловно, однако за фасадом событий находится философская концепция, касающаяся самого основного вопроса жизни: что управляет ею — обстоятельства, суть которых сокрыта, или сам человек, который способен и должен рассчитывать на себя, то есть принять ответственность за свои решения? Обратим внимание на то, что Германн понимает условность карточной игры, где человек зависит от случая. Он не играет, подобно своим приятелям, а только наблюдает за игрой, объясняя это разумно: «...я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее». Из слов Германна становится ясно, что молодой офицер полагается только на себя, а искушение игры над ним не властно.

Искушение тем не менее подстерегло Германна в другом, оно поманило героя обещанием верного выигрыша и даже посулило ему гарантию: надо лишь добыть секрет трёх карт. На смену решимости Германна пробиваться в жизни своими усилиями пришла одержимость во что бы то ни стало получить этот секрет. Как мы видим, ничего не изменилось и карточная игра по-прежнему искушает человека: только раньше он сам обманывался, а теперь, когда он не хочет рисковать, искушение выступает в более тонком обличии, предлагая точный выигрыш, без усилия, мысли, риска, потерь. Ю.М. Лотман писал, анализируя «Пиковую даму»: «...игрок играет не с другим человеком, а со Случаем» — именно в этом состоит природа искушения игрой, ведь человек никогда не знает, что стоит за нею и какие факторы руководят её исходом.

Пушкин в образе Германна из «Пиковой дамы» отчётливо показал современного человека, исторические обстоятельства, формирующие его характер. Времена слепой веры в удачу, бесшабашного поведения прошли, и на авансцену истории вышел расчётливый и сухой делец, без нравственных норм и идеалов. Однако проблема выбора осталась перед человеком по-прежнему актуальной, то есть он во все времена принуждён решать, какой путь избрать: отдаться на волю случая, передоверить свою жизнь неизвестности, вмешательству чужой воли или оставаться самим собой, неуклонно следуя своей судьбе, понимая её не как мистическую предопределённость, а как реальные условия жизни, которые следует принимать, преодолевая трудности.

Трудно даже представить, какая бездна ужаса разверзлась перед Германном, когда вместо туза, в спокойной уверенности ожидаемого героем, на карточный стол легла пиковая дама: «...ему показалось, что пиковая дама прищурилась и усмехнулась». Что значила эта насмешка? Сошедший с ума Германн в больнице пытается это выяснить, бесконечно и «необыкновенно скоро» повторяя названия карт: «Тройка, семёрка, туз!» — это то, в чём он был уверен, и «Тройка, семёрка, дама!..» — то, что вышло в реальности.

Новаторство Пушкина проявилось в том, что он намеренно не разделяет чёткой линией реальное и фантастическое: существует ли вообще тайна трёх карт, или это легенда? Утаила ли старуха-графиня секрет, унеся его с собой, или она в самом деле умерла от страха? Привиделся ли призрак старухи ночью Германну? Кажется ли ему, что она насмешливо смотрит на него из гроба, а потом с игральной карты? Цель этого художественного приёма в том, чтобы заставить читателя следить за развитием нравственной мысли произведения, а не воспринимать описанное только как мистическую историю или пародию на неё. Читатель должен не столько увидеть игру фантазии автора, сколько осознать нравственный закон, запрещающий смешивать жизнь естественную, честную и порочную, преступную. Этот закон высказан Пушкиным в начале главы VI повести «Пиковая дама»: «Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место».

В «Пиковой даме» Пушкин-прозаик достигает творческой зрелости, с большой достоверностью и убедительностью создавая характеры героев своего времени и портреты персонажей из XVIII века. Пушкин точно воссоздаёт детали быта, поведения, нравов современников. Верны и тонки его психологические замечания. Автор с иронией изображает вздорность старухи, с сочувствием — положение Лизы, со светской беспристрастностью — офицеров, с беспощадной разоблачительностью — Германна. В повести «Пиковая дама» воссоздаётся атмосфера культуры и нравов XVIII и XIX веков; она насыщена символическими образами, которые подталкивают нас к поиску других смыслов повести.

Произведение Пушкина «Пиковая дама» вышло из-под пера великого поэта в 1833 году. Основой для него послужила известная в свете таинственная салонная легенда о внезапной и потрясающей карточной удаче княгини Натальи Голицыной. Повесть цельна, напоминает увлекательный рассказ и читается «с первого раза».

С обычного для собравшейся карточной компании рассказа (повествует помещик Томский) начинает завязку сюжета Пушкин. «Пиковая дама» содержанием своим вводит нас в гусарский XVIII век. Бабушка рассказчика, графа Томского, Анна Федотовна в молодые годы проиграла графу Орлеанскому все до копейки. Не получив средств от возмущенного мужа, она в помощь от известного оккультиста и алхимика графа Сен-Жермена (у которого затем попросила денег) узнала тайну трех карт. При этом таинственным французом было обусловлено, что графиня проведет всего лишь одну игру. Анна Федотовна Томская тогда отыгралась и уехала в Северную Пальмиру. Никогда более она не садилась за игровой стол. Лишь однажды раскрыла секрет г-ну Чаплицкому, предварительно заручившись от него обещанием, аналогичным своему. Тот слово не сдержал, выиграв однажды, не остановился вовремя и затем, проиграв миллионы, умер в нищете. Согласитесь, дорогие читатели, мастерски сплел интригу своей повести Пушкин. «Пиковая дама» - произведение увлекательное и динамичное.

Рассказ не остался «висеть в воздухе». Его услышал съедаемый страстями и честолюбием молодой инженер Германн. Он не играет, поскольку состояние его скромно, и нет у него другого дохода, кроме жалованья. Подавляемая сильной волей страсть к игре заставляет его жадно ловить каждый ее нюанс. Услышанный рассказ графа Томского потряс молодого инженера, и жажда скорого обогащения овладела ним.

Уклад жизни графского дома описывает в следующей главе Пушкин. «Пиковая дама» знакомит нас с графиней Томской, живущей замкнуто в имении, бессмысленно соблюдающей дворцовый этикет XVII века, маниакально следящей за своим убранством и внешностью. Бесконечны ее мелочные придирки. Этой своей манерой помещица изводит и достает всех окружающих, а особенно молоденькую воспитанницу Елизавету. Горячий и пылкий Германн очаровывает Лизоньку, пишет ей записки и добивается тайного свидания в графском доме. Знакомство молодых людей - тема третьей главы. Воспитанница подробно рассказывает ему план комнат. Но в назначенный час Германн идет не к девушке, а к ее хозяйке. Барыню он видит сидящей в бессоннице у окна. Молодой человек просит, а затем и требует от графини Томской раскрытия вожделенной тайны, но та упрямо молчит. Когда же инженер приступает к угрозам, вытащив пистолет, с помещицей происходит сердечный приступ, и та погибает.

Четвертая глава психологическая, нравственная. Германн поднимается к воспитаннице, рассказывает той о несчастье. Елизавета потрясена его корыстностью. Однако ни слезы влюбленной девушки, ни ее чувства не трогают алчного молодого человека.

В пятой главе Пушкин показывает свой талант как писателя-мистика. На отпевании графини Германну чудится насмешливый взор и подмигивание покойницы. Следующей же ночью его разбудил незнакомый шум, затем в комнату вплыл призрак Анны Федотовны и объявил ему тайную комбинацию карт - тройка, семерка, туз. Закончило виденье свою речь прощением Германна и просьбой сыграть лишь один раз и на этом прекратить, а затем жениться на Елизавете. Такую кульминацию сюжета создал Пушкин. «Пиковая дама» усиливает динамику своей линии.

Вскоре возникает идеальная ситуация для обогащающей игры. В Москву съезжаются богатые игроки. В первый день Германн удваивает свое состояние, поставив его все на тройку, но на этом не останавливается. Удача благосклонна к нему и на второй день - семерка также приносит удачу, он становится богатым. Однако страсть игрока, алчность властно ведут его к погибели. Он решается на третью игру, ставя на туза все свои добытые игрой шальные деньги - 200 000 рублей. Выпадает туз, но торжество Германна прерывает замечание оппонента Чекалинского, что его дама проиграла. Инженер понимает - случилось непостижимое: вытаскивая из колоды туза, его пальцы почему-то достали совершенно другую карту - даму пик - символ тайной недоброжелательности.

Отчаянный аферист потрясен, его сознание не справляется со стрессом, и он сходит с ума. Именно в шестой главе, содержащей и саму роковую игру, и расплату за нее наметил неотвратимую развязку сюжета Пушкин. «Пиковая дама» воздает Германну по заслугам: его дом теперь - семнадцатая палата Обуховской лечебницы для умалишенных. Сознание бывшего инженера с этого момента навечно замкнуто в комбинации трех карт. Судьба же воспитанницы Елизаветы складывается счастливо: брак, достаток и

Повесть «Пиковая дама» произвела фурор. В среде игроков даже возникла мода - ставить на упомянутые Пушкиным карты. Современники отмечали мастерское психологическое изображение автором образа старой графини, а также ее воспитанницы. Однако наиболее рельефно изображен «байроновский» персонаж Германна. Удача произведения неслучайна: классик, в жилах которого течет действительно горячая кровь, пишет на близкую для себя тему фарта, удачи. Вместе с тем мы видим его фаталистические убеждения, глаголющие, что все-таки над всей жизненной суетой довлеет рок.

Вторая Болдинская осень вдохновила Пушкина на создание нескольких прозаических произведений. Среди них – «Пиковая дама» . История с тремя картами стала известна Александру Сергеевичу от молодого князя Голицына. В 1828 году он рассказал поэту о своей бабушке, которая в молодости блистала в парижском обществе и сильно проигралась. Известный алхимик и оккультист граф Сен-Жермен помог княгине, открыв ей тайну трех карт. Женщина воспользовалась запретной информацией и смогла отыграться. Эта история и послужила основой произведения, написанного Пушкиным в октябре – ноябре 1833 года.

Сложно определить и жанр произведения. В «Пиковой даме» есть элементы фантастики, характерные приметы готического стиля: тайна, старинный дом, роковое совпадение, похороны, таинственные шаги, привидение. В то же время мистика здесь субъективна, если взглянуть на события с точки зрения одержимости Германна, которая приводит его к сумасшествию. Ведь все фантастические фрагменты описаны исключительно через его восприятие: взгляд покойницы в гробу, появление мертвой графини, подмигивание пиковой дамы. Если все мистические эпизоды «списать» на болезненное состояние героя, то «Пиковая дама» будет вполне реалистичной повестью на тему «преступления и наказания».

Произведение состоит из шести частей и краткого заключения. Каждую часть предваряет эпиграф, который помогает читателю понять точку зрения автора, настраивает на определенное восприятие. Композиционно первая часть представляет собой завязку сюжета, в третьей наступает кульминация – сцена смерти графини, в шестой части происходит развязка.

В «Пиковой даме» Пушкин часто использует неожиданные, случайные повороты событий, которые интригуют читателя, придают повествованию сюжетную остроту. Случайно Германн оказывается у дома графини и видит Лизу. Неожиданно он вручает девушке письмо. В роковую ночь Германн отправляется не к Лизе, а в покои графини. Смерть старухи также становится неожиданной для героя, как и ее мистический ночной визит. Не ожидает Германн и «предательства» со стороны заветных карт, когда вместо туза выпадает дама. Внезапным для читателя оказывается краткое заключение: сумасшествие героя, женитьба Томского, замужество Лизы.

Основные персонажи «Пиковой дамы» принадлежат к разным поколениям, имеют свой статус в обществе. Старая графиня Анна Федотовна богата и живет прошлым. Одевается она старомодно, ездит на балы, где спокойно сидит в углу и здоровается с гостями. Ее повседневное развлечение – донимать капризами бедную воспитанницу Лизу. Анна Федотовна – дама холодная, властная и эгоистичная. Мольбы и уговоры Германна не производят на нее никакого впечатления. Оживляется она только от страха или воспоминаний.

Пушкин тонко использует в повести исторический контраст: аристократический XVIII век, где правят законы чести, и век XIX, в котором уже властвуют деньги. Германн – человек новой эпохи. Стремление разбогатеть любой ценой приводит его к трагическому финалу. В разговоре с Лизой Томский характеризует главного героя такими словами: «у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля». Сам Германн больше всего ценит покой и независимость. Для этого ему и необходим солидный капитал.

Стоит обратить внимание, что Германн вовсе не беден, ведь он ставит на кон 47 тысяч рублей. Расчет, умеренность и трудолюбие называет герой своими «верными картами», которые непременно выиграют и вознесут его на самый верх социальной лестницы. Желая разбогатеть, Германн движется к своей цели с несгибаемым упорством. В душе он – страстный игрок, но берет карты в руки с большой осторожностью, ужасно боясь проиграть.

Лиза выглядит жертвой трагедии, но бедная девушка не так уж безвинна. Ради денег она терпит причуды злой старухи, а Германна рассматривает с точки зрения своей выгоды. Лиза стремится удачно выйти замуж и резко повысить положение в обществе. Она близка Германну по духу, а искренность ее чувств вызывает сомнение. Не случайно в конце повести Пушкин сообщает, что в доме Лизы живет бедная воспитанница. Не стала ли благополучная Лизавета такой же мучительницей для другой бедной девушки, какой была для нее графиня? Пушкин практически уверен, что зло порождает зло.

«Пиковая дама» была опубликована в журнале «Библиотека для чтения» в 1834 году и сразу приобрела огромную популярность. Это одно из первых произведений русской литературы, которое имело большой успех в Европе. «Пиковую даму» много раз переводили на иностранные языки классики европейской литературы. К примеру, автором французского перевода был Проспер Мериме.

Как "Пиковая дама" сложна! Слой на слое.(А. Ахматова.)

"Пиковая дама" писалась Пушкиным в Болдине осенью 1833 года. Что составляет сюжет повести? Игра и интрига игры. А трагедия Германа - это трагедия обмана и проигрыша. Причем обман исходит от карт, от призрачного шелестения бумаги, от горячечных мечтаний.

Во времена Людовика XIV веселились, но там, "где прежде раздроблялись все тонкости общественного ума, где все сокровища и оттенки французского языка истощались в приятных шутках и острых словах, там заговорили. о цене банковских ассигнаций, и домы, в которых собиралось лучшее общество, сделались биржами".

Обстоятельства переменились, и истинная французская веселость стала редким явлением в парижских собраниях (приближаемся к полюсу "Пиковой дамы"! - Н. Э.). Начались страшные игры; молодые дамы съезжались по вечерам, чтобы разорять друг друга, метали карты направо и налево и забывали искусство граций, искусство нравиться (полное противоречие с "Записками" Натальи Петровны Голицыной! - Н. Э.)". Натан Эйдельман Творческая история «Пиковой дамы». Журнал «ЗНАНИЕ - СИЛА»Номер 11/2004.

Крайне любопытно. Карточная игра здесь как некий признак упадка и скуки, даже дамы вовлечены в нее, ситуация совершенно "пиководамская". Армида не ведает, какие фурии вскоре обрушатся на людей, впереди тот гром, который разделит этот мир и далее создаст другой - внуков пиковой дамы.

Конечно, мы не имеем достаточно оснований (не имея черновиков), чтобы сказать, что толчок существенным мыслям Пушкина порожден был чтением этого текста, который Пушкин, естественно, читал с детства. Понятно, что он лег на другие сложные ассоциации и размышления, в основном связанные с событиями 1830-1831 годов, когда приходит новый тур революции, заставивший особо остро взглянуть на время, отдаленное на 50 - 60 лет, поэтому начало этой ситуации и ее конец сопрягались, и в 1830 году строки Карамзина умножались на историческое знание и размышление. Думаю, что если положить рядом текст Карамзина и текст "Вельможи", то мы получим второй пласт идей, ведущих к "Пиковой даме".

П.А. Вяземский вспоминал, какое большое место занимала в жизни игра в карты: "Нигде карты не вошли в такое употребление, как у нас: в русской жизни карты одна из непреложных и неизбежных стихий. Везде более или менее встречается страсть к игре, но к игре так называемой азартной. Страстные игроки были везде и всегда. Драматические писатели выводили на сцене эту страсть со всеми ее пагубными последствиями".

Как видим, Пушкин отдал дань тогдашней моде, написав повесть об игроке. Мечта о мгновенном обогащении - или жажда острых ощущений, жажда борьбы с Судьбой - две одинаково сильные страсти - толкали молодых людей к игорному столу. Проигрыш приводил в отчаяние - одни стрелялись, другие, как Герман, сходили с ума.

"Случай! - сказал один из гостей.

Сказка! - заметил Герман".

Перед нами две реакции на рассказ Томского, героя "Пиковой дамы". В сущности, эти две оценки анекдота - завязка философской интриги. Обо всем, что случится дальше, можно сказать - "случай" или" сказка". Кажется, что реплики отрицают друг друга и отрицают чудо. Но у Пушкина случай не слеп и сказка не выдумка. У Пушкина обе силы действуют в тайном единстве и подтверждают чудо. То чудо, которое решает судьбу героев, как они сами ее для себя выбрали, - как Герман неведомо для себя выбрал пиковую даму вместо туза - "обдернулся".

У Пушкина, как в поэтических, так и в теоретических текстах развита целая философия случая как остроумной жизненной силы. Случай связан у писателя и с античным Роком, и с христианским Провидением.

Немецкий исследователь "Пиковой дамы" Вольф Шмид увидел в повести "философию истории": недаром в тексте дважды встречается имя Наполеона. По Пушкину, Провидение действует как в истории, так и в частной жизни людей, и случай, как мгновенное орудие провидения, не такой уж слепой - это не только отроумная, но и умная сила. Шмид / Шмид В. Проза как поэзия: Пушкин, Достоевский, Чехов, Авангард. СПб., 1998.

Ю. Лотман, связывая тему карточной игры с философией истории Пушкина, говорит о том, что рациональное объяснение не в состоянии объяснить новую картину мира начиная с французской революции. Лотман Ю.М. "Пиковая дама" и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века [Электронный ресурс].

Пушкин в ряде стихотворений описал европейский процесс как большую "таинственную игру", а Наполеона как фантастического игрока. На этом поле. С Наполеоном встает вопрос о неслыханных возможностях одного человека по своему произволу подчинять себе жизнь и историю - но только в пределах, какие ставят этой железной воле жизнь и история.

Герман тоже фантастический игрок, как Наполеон на поле большой истории. "Непреклонность и терпение" - это личная ставка Германа. Но он шулер: он имитирует риск и борьбу с Роком, а на самом деле играет наверняка, имея всю полноту информации. В конечном итоге именно это парадоксальным образом приводит его к катастрофе. Почему? На это ответ вся повесть.

Здесь, очевидно, уместно остановиться на "немецком элементе" как факторе поэтики Пушкина. Ко времени написания повести в России уже сложились более или менее устойчивые представления о немецком характере, и Пушкин их вполне разделял. Это, прежде всего немецкая аккуратность, пунктуальность, доходящая до педантизма. Считалось, что немец живет более рассудком, а русский - чувством. Немец сдержаннее, русский непосредственнее.

"Герман немец: он расчетлив, вот и все!" - говорит Томский, объясняя нежелание своего приятеля вступать в игру. Но Герман - еще и "сын обрусевшего немца". На фоне названных выше представлений это можно считать мотивировкой противоположных качеств героя с помощью привязки их к национальным стихиям: страстность и неуемность - к русскому началу, самообладание и внутренняя дисциплина - к немецкому. Противоположность душевных качеств выражается в отношении Германа к идее обогащения. Его жизненное правило: "расчет, умеренность и трудолюбие" - есть установка на постепенность накопления, без резкого обогащения, но и без срывов. А мысль о карточном выигрыше, которую Герман подавляет, но которой, в конце концов, поддается, есть нарушение установки на постепенность накопления. Все надежды переносятся наудачу и внезапность.

В том случае, когда задают тон расчет и умеренность, все события развиваются логично и правильно. Во втором случае открывается возможность для вмешательства неконтролируемых сил, за которыми можно подозревать присутствие сил потусторонних, высших.

По известной характеристике Ф.М. Достоевского, фантастика "Пиковой дамы" отличается принципиальной двойственностью: Тамарченко Н.Д. О поэтике «Пиковой дамы» А.С. Пушкина // Вопросы теории и истории литературы. - Казань, 1971. "Вы верите, что Герман действительно имел видение и именно сообразное с его мировоззрением, а между тем в конце повести, т.е. прочтя ее, Вы не знаете, как решить: вышло это видение из природы Германа, или действительно он один их тех, которые соприкоснулись с другим миром". Но как бы то ни было, важно, что с "другим миром" (в действительности или иллюзорно) сталкивается такой человек, как Герман, - прагматик и реалист. "Немецкий элемент" снова появляется в точке пересечения различных планов - действительного и ирреального, чтобы выявить и усилить этот контраст. Именно из такого столкновения извлекаются Пушкиным художественные эффекты.

А.С. Пушкин внимательно следил за новинками европейской литературы, где появлялся "романтический злодей" с профилем Наполеона и душой Мефистофеля - этакий литературный двойник Германа. В "Пиковой даме" популярный тогда жанр "неистовой литературы" получает сложный, иронический глубоко серьезный отклик.

Среди произведений "неистовой литературы", которые можно соотнести с "Пиковой дамой", несомненно, самым выдающимся и оказавшим на нее наиболее глубокое воздействие, была повесть В. Гюго "Последний день приговоренного к смерти". На фоне сложившегося к началу 30-х годов жанрового канона она выделялась тем, что имела явно нравственную цель. В этом произведении Гюго провозгласил идею абсолютной ценности человека, подойдя к проблеме преступления и наказания с двух разных точек зрения: моральной и социальной.

Идейно - композиционным центром произведения Гюго является сон приговоренного, разговор его с таинственной старухой. Этот сон произвел на Пушкина большое впечатление (известны два отзыва Пушкина о повести). В конце III главы "Пиковой дамы" образ графини явно перекликается с образом старухи у Гюго. Тамарченко Н.Д. «Пиковая дама» А.С. Пушкина и «Преступление и наказание" Ф.М. Достоевского. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. - Л., 1972.

У Гюго сон раскрывает "муки сознания", в котором свет готов уступить место тьме, а образ старухи отвратителен, как конвульсии плоти, которую покидает дух. Разговор со старухой - это внутренний диалог, подготовленный развитием действия, постепенным отъединением героя от мира.

Гюго показал духовный кризис, гибельный тупик обособленного сознания, порожденный преступлением. (Кстати. Образ старухи из страшного сна Раскольникова у Достоевского тоже имеет явную перекличку со сном приговоренного).

Внутренне раздвоение главного героя повести Гюго подсказало Пушкину подобную же форму диалога: Герман говорит столько же с реальной графиней, сколько с призраком, созданным его идеей ("…Вы не знаете, что решить". Достоевский). Но дальше начинаются различия. У Гюго связь героя с действительностью разорвана преступлением (как, позже, у Достоевского); У Пушкина она только нарушена. Получается, что коллизии двух произведений противоположны: в "Пиковой даме"это преступление, в "Последнем дне приговоренного" - наказание. О преступлении героя Гюго мы ничего не узнаем, не идет речь о каких-либо угрызениях совести. Противопоставлены живая человеческая личность и абстрактный государственный закон.

Такая коллизия ближе Достоевскому, чем Пушкину, который еще не знал полного обособления этих начал. Пушкин еще верил в возможность совместить гуманное, личное с государственным.

Герман пришел испросить у графини прощение без раскаяния, но с потревоженной совестью, без веры в конечное воздаяние и возмездие, но с суеверным убеждением, что есть внешние силы, управляющие жизнью. Наполеоновская твердость уже дала трещину, готовность к "дьявольскому сговору" оборачивается сделкой с совестью. Так подготавливается срыв, предвещающий окончательную катастрофу.

Он мотивирован, конечно, внутренним разладом. Если бы Пушкин, как впоследствии Достоевский, изображал столкновение человека с нравственным законом в себе, противостоящим современной цивилизации, то именно внутренний аспект придавал бы крушению наполеоновских притязаний высокий трагический смысл. Но этого в "Пиковой даме" нет. У Пушкина "голос совести" - присутствие в душе "героя" обыкновенного человека, может быть, более гуманного, но и более мелкого, ограниченного, практически-расчетливого. Поэтому Пушкин вносит в повесть иронически-снижающий оттенок, соотнося тему судьбы с эпиграфом, удостоверяющим "тайную недоброжелательность" ссылкой на "новейшую гадательную книгу".

Различия художественных принципов Пушкина и Гюго свидетельствуют о том, что оба вышеназванные произведения представляют собой полярно противоположные пути решения проблемы преступления и наказания. В любом случае, и в "пиковой даме", и в "Последнем дне приговоренного" были предпосылки идей и форм "Преступления и наказания". Связь с ними обнаруживает, прежде всего, образ старухи во сне Раскольникова.